В детстве все мы чего-то боялись. Страх – в природе человека и потому естественнен. Тем не менее плохо, когда дети боятся войны. И грустно, что сменяются поколения, а страх перед войной не проходит.
Смею предположить, что детство, проведенное в военных условиях, десенсибилизирует детей в отношении войны. Вспоминаю рассказ одной моей приятельницы, чье детство пришлось на гражданскую войну в Грузии в начале 1990ых.
«Когда мы с мамой ходили в магазин за хлебом, нередко где-то совсем рядом слышались перестрелки, — вспоминает она. – И мне было, конечно, очень страшно. И тогда я спросила маму, могут ли нас убить. Но мама сказала, что нет, не могут. И я успокоилась и перестала бояться». Война как норма жизни? Не дай Бог, конечно!
Мое детство было безоблачным и мирным. Но все относительно. Вспоминая себя в юном возрасте, когда мне было примерно столько же, как сейчас моим детям, мне приходит в голову, что во мне жил непрестанный страх перед «ядерной войной», которой нас пугали по радио и телевизору, а также страх перед «нападением китайцев», потому что в те времена отношения между СССР и Китаем были очень напряженные.
Однажды ночью – мне тогда было лет семь-восемь — я проснулась от какого-то страшного сна и увидела, что на кухне горит свет. Это не спал мой старший двоюродный брат-студент. Когда я, испуганная, выскочила на кухню и спросила брата, что случилось, почему он не спит, он сделал страшный вид и ответил: «Собирайся скорее! Китайцы на Минск напали!» Это он, вредина, так надо мной потешался.
Еще помню, что в городе, где жили мои бабушка и дедушка, было много старых довоенных домов, где в подвалах были указатели с надписями «бомбоубежище». Я всегда боялась проходить мимо них, с ужасом представляя себе, что когда-нибудь, не дай Бог, конечно, нам тоже придется прятаться туда от «ядерной бомбы».
В Минске мы жили в одном очень живописном районе, с одной стороны – водохранилище, с другой — лес. В этом лесу находилась воинская часть, и потому очень часто там летали военные самолеты и вертолеты. Помню, как мне чудилось, что, может быть, это уже начинается война…
К чему я все это? Я, конечно, не о том, что в моем детстве непременно присутствовал страх. Я о том, что страх жил у нас, детей, в подкорке и что мне грустно осознавать, что наши дети тоже не вполне свободны от него.
Например, мой старший сын сначала стал бояться … России и Путина. Это случилось, когда он узнал о событиях в Украине и начале русско-украинского конфликта. С тех пор Путин, Россия и русская культура в нашей семье – очень щекотливая тема. Как объяснить девятилетнему ребенку, изучающему русский язык как факультативный предмет по выходным, что богатые культурные традиции России и ее политика России – две абсолютно разные вещи?
Политика присутствует в нашей жизни уже по роду моей профессии. Даже если я не говорю о ней с детьми напрямую, они все равно слышат и улавливают мои разговоры с друзьями и знакомыми. Помню, пару лет назад мой малыш заявил такое: «Мама, нам долго в Грузии оставаться нельзя!» — «Это почему же?» — «Потому что сначала Путин разберется с Украиной, а потом примется и за Грузию. И снова будет война. Путин ведь один раз уже попробовал, и этого он не оставит». Сложная тема…
Потом, после терактов в Париже и Брюсселе, мой сын стал бояться … террористов. Он постоянно спрашивал меня, в каком месте мира вероятность терактов самая высокая. И мы долго обсуждали с ним эту тему, потому что я чувствовала, что иначе ему не победить свой страх.
Недавно мой мальчик сказал: «Мама, знаешь, как я ненавижу оружие и пистолеты! И как ужасно, что жизнь человека может прекратиться из-за какой-то одной пули!» Оказалось, он был под впечатлением от фильма «Адмирал» и того открывка, когда «белый» генерал отправляет безоружных солдат против «красных» и те погибают, в принципе, по-глупому, как пушечное мясо. В связи с этим нам пришлось поговорить о храбрости, в которой есть смысл, когда речь заходит о долге перед родиной, а также о дезертирстве… Снова – непростая тема для девятилетнего ребенка.
И вот снова – повод поговорить о страхах. В Румынии – Национальный праздник. Не знаю, относится ли это к традициям этой строны, но особенно тщательно к этому дню готовилась румынская армия. Целую неделю над городом летали военные самолеты и вертолеты, причем, летали прямо над головами людей, так что мне невольно вспоминалось мое детство.
Сегодня в Бухаресте – военный парад. И мои дети идут на него вместе со своим отцом. Младший идти не хочет, боится, что это будет … началом войны. Отец объясняет ему, что это будет «мирное шоу». Старший сын более рассудителен. Он спрашивает: «Если это военный парад, значит, это должно кого-то запугать, да?» В принципе, я могла бы сказать, что нет. Но мне не хочется лгать. Действительно, зачем парад, если бравировать не перед кем?
Старший сын не отступает: «Мама, кого они хотят запугать, Россию, да?» Смышленный мальчик, что говорить! Но у меня язык не поворачивается сказать ему об этом, что да, НАТО в последнее время укрепило свои бастионы в Восточной Европе, и да, это все не в последнюю очередь связанно с так называемой «российской угрозой».
«Они хотят запугать … террористов», — говорю я. И сын с облегчением вздыхает.
Дети уходят с отцом на парад, а я иду на пробежку. Все это время прямо над нашими головами кружится военная техника, издавая жуткие звуки. Она, конечно, призвана защищать, но почему-то вселяет новый страх.
От ярости за то, что я не в силах ничего изменить, я тренируюсь до последних сил…
Бухарест, 1 декабря 2016