Регион Рача в Грузии, граничащий с популярной у туристов Сванетией, слишком часто остается незаслуженно недооцененным. Однако не открыть для себя Рачу – большое упущение: здесь не только – лучший вариант Кахетии (в смысле ландшафта), в Раче реками льются уникальные вина, а памятники природы и архитектуры этого края настолько изумительны, что, эти достопримечательности имеют потенциал еще долго сниться вам в прекрасных снах, подзаряжая энергией.
Однако, чтобы понять и полюбить Рачу, хорошо бы «попасть в поток». Для этого обязательно нужно встретить правильных людей, которые помогут вам раскрыть свои глаза и сердце.
Фото: Вид на Амбролаури
В Раче на таких людей мне везло. Все мои визиты в этот регион проходили не только в отличной компании друзей и единомышленников, но и под наставлением графини Прасковьи Сергеевной Уваровой*, чьими книгами про путешествия по Кавказу я давно зачитываюсь. В этом рассказе читатель встретит выдержки из ее заметок.
ГОСЯ ИЗ ГЕБИ
В один из моих первых приездов в Рачу – а было это в 2018 году — судьба наградила меня встречей с Малгожатой. Эта хрупкая женщина бальзаковского возраста, внешне, однако, напоминающая озорную юную кавбойшу, — врач родом из Польши. Но все это – из прошлой жизни. Малгожата давненько променяла Познань на грузинскую глухомань, и много лет живет в самой, на мой взгляд, восхитительной части верхней Рачи, в селении Геби.
Это место некогда принадлежало к Сванетии, и там до сих пор сохранились древние церкви и башни, подобные сванским. Да и уклад жизни в Геби, его мощенные булыжником, но раздолбанные временем улочки, а также суровые лица его жителей не могут не напомнить Сванетию. Все это – не диво: тут даже климат, подобный сванскому, и выживать в нем ох, как непросто. И потому многие люди, кто родом отсюда, наведываются в Геби, лишь на короткий летний сезон, удирая в дома своих предков от городского зноя .
Зато для любителей подлинного и неподдельного именно эта рачинская деревня – самое что ни на есть ТО! Ее первозданная природа, её до хруста напитанный счастьем и свободой воздух, её строптивые горные реки и минеральные источники, выгоняющие взашей любую хворь, и, конечно же, со всех сторон окружающие деревню горные массивы – могучие, неприступные, покрытые шапками из снега – разве это не есть то, чего ищет каждая душа, страждущая воссоединения с божественным? Разве места, подобные Геби, — не есть прямое подтверждение существованию Бога на земле?
Прасковья Уварова о Геби:
«(…) Видим перед собой все селение Геби, расположенное по обеим сторонам и здесь весьма шумного и глубокого Риона, проложившего себе ложе в известковой формации ущелья, в котором, однако ж, в первый раз замечаем значительное присутствие крупно-зернистых гранитных валунов. Селение как бы замыкает ущелье. Площадь, им занимаемая, довольно значительна и составляет по обоим берегам Риона углубленное пространство, со всех сторон защищенное горами. Здесь мы находимся на высоте 4600 футов и имеем дело с конечным пунктом Закавказья, если понимать Кавказ, как многие писатели, в тесном смысле главного Кавказского хребта; отсюда день – и мы, по желанию, в Балкарии, Сванетии или Осетии. Нас со всех сторон окружают снежные вершины, до которых так близко, что они, в сравнении с виденными нами горами, кажутся нам совсем не так значительны, как это на самом деле; мы забываем, что поднялись на известную вышину, и только холод (градусник спускается до 3 градусов) напоминает нам о действительности. Кругом нас вершины Шота, Цитлис-тави, Ноцарис-цвери и в большом отдалении, как бы замыкающая ущелье с противоположной стороны, Доломис-цвери. Не в далеком расстоянии от Геби находятся ледники: Колчейдунский, Рубодзальский, Пасис-мта, из которых последний дает начало Риону.
Дорогой через Геби в Дигорию прошел в 1771 году отряд генерала Тотлебена, отправленный Екатериной II-й на помощь имеретинскому царю Соломону I-му».
В Геби у моей знакомой Малгожаты, или как ласково зовут ее друзья, Госи, – свой гестхауз, а также столярная мастерская, всякая домашняя живность и прекрасные лошади. Мы ночевали в этом гестхаузе две ночи. Дело было жарким летом 2018 года. В зной рачинские горы – лучшее место для тех, кто ищет прохлады.
Днем мы совершили длинную, но совершенно не утомительную прогулку вдоль реки Риони, то и дело останавливаясь и любуясь пейзажами. Дойти мы успели аж до самых последних, ныне заброшенных поселений, где раньше когда-то лето проводили пастухи, до тех диких мест, где горы и ледники дышали на нас былинной свежестью. Когда мы добрались до конечной цели своей вылазки, Гося прискакала туда на лошади, чтобы составить нам компанию на пути обратно в деревню.
Фото: Малгожата из Геби
Всю дорогу она развлекала нас рассказами про каждую из этих гор и свои, иногда многодневные, подъемы на них, которые она не страшится совершать даже по сугробам. Каждую тропинку этих мест Гося знает наизусть лучше многих местных жителей! А вечером наша хозяйка потчевала нас грузинскими и польскими блюдами и «вкусными» историями про свою красочную жизнь. «Многие родственники крутят пальцем у виска, считая меня «не от мира сего»: мол, куда она забралась, ненормальная, как можно променять цивилизацию Европы на глушь этого, на их взгляд, азиатского края?» — говорила, подмигивая нам, польская озорница.
Этой маленькой отважной женщине действительно часто приходится непросто. Чтобы выживать в рачинском высокогорье, особенно в суровые зимы требуется стойкость, выносливость и большой запас трудолюбия. Туристов зимой тут почти не бывает, и тем, кто не привык к одиночеству, в таких местах лучше надолго не задерживаться. Но все это не про нашу Госю! Она самодостаточна, и в любую пору года в своей собственной компании ей весело и уютно. Длинными зимними вечерами Гося мастерит мебель, много читает и, разумеется, лечит односельчан. Благодарность пациентов выражается в натуральном виде — меда, масла, мацони, чачи.
Дом у Госи простой деревенский, и городским комфортом тут не пахнет. Зато благоухание свежего дерева – непременный атрибут этого дома: большинство вещей и предметов обихода сделаны из местной древесины умелыми руками хозяйки, и от них энергией так и прёт! Есть тут и шикарный просторный балкон, где летом хорошо прятаться от палящего горного солнца.
Вид с балкона – такой, что нетрудно понять, почему Госе эта глухомань дороже цивилизации: это горы, горы и снова горы, могучие, прекрасные — с туманным вуалями по утрам и кристально-свежим воздухом по вечерам.
Скажу больше: шикарный вид не только с гочиного балкона, но даже, пардон, из простого деревенского сортира, в двери которого хозяйка вырезала фигурку, выражающую ее неподдельные чувства, — сердце. Любование на окрестности через это самое что ни на есть искреннее сердце превращает банальный процесс справления нужды в незабываемое и неповторимое действо!..
Геби пленил не только нас, странников XXI века, но и Прасковью Сергеевну Уварову в конце XIX столетия.
Прощаясь с Геби, графиня, цитируя М. Лермонтова, писала:
«Хороши селение, ущелье и снеговые вершины при лунном свете, так хороши, что жаль оторваться от балкона, жаль думать о выезде и, может быть, о вечном прощании с Геби. Здесь так тихо и спокойно, так далеко от всего мира, что чаще, чем когда-либо, приходят на ум слова поэта:
… Жалкий человек,
Чего он хочет? Небо ясно,
Под небом много места всем;
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он… зачем?»
Тот краткий, но яркий визит в Рачу в гости к Малгожате не мог не вдохновить меня на последующие посещения этого одного из самых благодатных уголков Грузии. Ввиду разных обстоятельств следующей поездки мне пришлось целых три года. Но всё это время у меня перед глазами стояли картинки гор и еще не хоженых троп, по которым мне обязательно хотелось пройтись.
ГОРЫ РАЧИ
Рачу можно условно разделить на две части: северную и южную. Юг – это земля виноделов и землепашцев, сады, огороды, виноградники, роскошные дома в рионской долине и романтичные панорамы гор, открывающиеся с балконов. Там хорошо отдыхать под большими старинными деревьями в гамаке и с книжкой в руках.
Север Рачи – это дикий край ледников и клокочущих бурных рек, бесконечные горные массивы, строптивая природа, которая, словно непредсказуемая волшебница из сказки, то щедро одаривает путешественника зашкаливающими восторженными впечатлениями, то ставит его на пробу, готовя к суровым испытаниям.
Не горы ли – это ли не лучшее олицетворение философии жизни? Где, как не на высоте, так тонко чувствуешь дуальность бытия, всю его полноту и многогранность?
Мравалдзали
Чтобы обозреть горы, с которыми имеешь дело в Раче, хорошо поначалу подняться в деревушку под волшебным названием Мравалдзали. В переводе с грузинского это означает что-то вроде «много силы». Там, на большой высоте при хорошей погоде, особенно после дождя, открываются такие горные пейзажи, которые вызывают только одно желание – летать и творить. Действительно, как иначе можно назвать место, которое таит в себе столько бесценных даров?
От главной дороги, ведущей из Амбролаури в Они, мы сворачиваем направо, пересекаем мост через р. Риони и начинаем подъем. Проезжаем одну миловидную, утопающую в щедрой зелени деревушку за другой, пытаясь разглядеть дома за богатыми старинными садами. За этим занятием шестнадцать километров серпантина пролетают незаметно.
Село Мравалдзали расположено на границе роста деревьев. Высоких деревьев тут мало, зато виды ошеломляющие и дышится тут полегче: если внизу даже близ реки было душно и термометр выдавал не меньше 38 градусов, то здесь – «прохладные» +27 градусов.
Графиня Уварова в свое время приехала в Мравалдзали из другого села, Шкмер, в честь которого назвали одно из известнейших блюд грузинской кухни, цыпленка «шкмерули».
В заметках про свои путешествия Прасковья Уварова отмечала:
«Путь из Шкмер в Мравалдзали проложен по вершинам гор. Кажется, вы поднялись уже так высоко, что весь Кавказ у ваших ног, а вот опять подъем трудный и неприятный, так как приходится подниматься по известняковым кряжам, расположенным поперек дороги в виде каменных и не всегда удобных лестниц. Кругом нас кустарник и мелкий лес – береза, рябина, орешник; среди леса – полянки, покрытые великолепными крокусами лилового и молочного цвета. Солнце греет, небо светло и приветливо, а горный воздух так чист и «так прозрачно-золотист желтеющий на солнце лист»… Прелестная картина осени, а кругом, или, скорее, у наших ног, еще прелестнейший горизонт, прелестнейшая панорама на горы, на всю нижнюю Рачу».
Главной достопримечательностью села считается ее церковь Св. Гиоргия, построенная в XI в. Благодаря многочисленным реставрациям церковь хорошо сохранилась до наших дней, так что описания графини Уваровой вполне подходят для современности:
«Древняя церковь в Мравалдзали во имя Св. Гиоргия также базиличной формы и с двускатною крышею, из-под которой выдаются головы животных: с западной стороны – голова тельца, с северной – льва. Окно и дверь с западной стороны украшены довольно грубыми украшениями (…). Восточное окно украшено двумя рельефными изображениями святых в рост. Иконы все по обыкновению чеканные с излюбленными изображениями Гиоргия Победоносца и Архангелов. Впрочем, имеется также крест и маленькая икона Божьей Матери с младенцем, весьма тонкого письма (…).
В церкви сохраняется предание, что в своде видны следы волос царицы Тамары, на которые обыкновенно обращается внимание путешественников. Указываем на это предание не потому, что волосы были заметны в своде, а только потому, что в этой церкви еще раз приходится убедиться, что именем ц. Тамары злоупотребляют на Кавказе и что довольно привести имя какой-то Тамары, чтобы на основании этого имени вывести целую теорию об основании и постройке церкви при Тамаре Великой».
Поскольку поднялись к храму мы незадолго до воскресного полудня, то застали рядом с ним море людей, приехавших на богослужение и свадьбу, которую снимали с помощью дрона. Лучших мест для съемки подобных событий вряд ли можно придумать!
Несмотря на старинную церковь, этот, несомненно, важный архитектурный памятник, нам все же показалось, что главным достоинством Мравалдзали является не он, а само месторасположение этой деревни. Отовсюду, куда ни глянь, — такие панорамы, что не хватит и ста лучших фотографов, чтобы передать это чудо во всем его великолепии. Ни одна фотография, даже выполненная в формате 3D, не выразит всей прелести подобных горных пейзажей.
Потому в горах ставку следует делать не на фотоаппарат и даже не на видеокамеру, а больше на свои родные ноги: В НОГАХ ПРАВДА ЕСТЬ! Не даром через эту деревню проходит много туристических троп.
Для того, чтобы понять и прочувствовать местность, особенно лесную или горную, важно по возможности исходить ее пешком. Иначе вы рискуете пропустить, как минимум, половину драгоценных впечатлений.
Подъем под самое рачинское небо давно был моей мечтой. Однако я не думала-не гадала, что на этот раз мне удастся осуществить одно из моих самых больших связанных с Рачей желаний – поход к Мамисонскому перевалу. Оттуда горы, вид на которые открывается из Мравалдзали, видны, как на ладони.
Дело в том, что графиня Уварова регулярно упоминает Мамисонский перевал. Через него некогда проходила важная транспортная магистраль, Военно-осетинская дорога. Этот перевал соединяет Рачу с Северным Кавказом. Однако в наши дни ввиду небезызвестных политических событий начала XXI века жизнь на Мамисонском перевале приостановилась.
В день подъема на Мравалдзали я узнала от одного своего знакомого, рачинца Давида, что он собирает информацию про одну новую для него туристическую тропу, и приглашает меня присоединиться к его исследованию. Для этого, как сказал Давид, он организует для нас внедорожник, и из деревни Шови мы поднимемся до первого пограничного поста, сделаем там пропуска у пограничников, а затем поедем с этими пропусками к Мамисонскому перевалу. И хотя близко к российской границе приблизиться нам будет невозможно, зато можно будет совершить прогулку к ледникам Буба и Тбилиса.
Моему ликованию не было предела! Предложение Давида – еще одно подтверждение
гипотезы о том, что, посылая во Вселенную свои настойчивые четкие послания, мы непременно бываем услышимы!
Полет над Рачей
Ранним утром я выехала из Амбролаури в Шови, славный живописный курортный поселок, известный многочисленными лечебными минеральными источниками. В советские времена Шови был известен также своими санаториями, а одной из его «достопримечательностей» была дача самого Генералиссимуса! Сегодня большинство из этих заведений представляют из себя жалкую картину запустения. Но даже в забытые Богом и людьми, на фоне панорам рачинских гор и лесов эти заброшки прекрасны!
Фото: заброшенные санатории с. Шови
В наши дни в этих местах процветают не санатории, а гестхаузы, специализирующиеся на приеме пеших туристов, среди которых Рача пользуется все бОльшей популярностью.
В с. Глола меня уже ждал Давид. Как многие из своих земляков, он родом из Они, но давно живет в Тбилиси, однако каждое лето проводит на родине в доме предков. У него своя фирма, специализирующаяся на пешем туризме. Большой энтузиаст своего дела, Давид никогда не упускает возможности разведывать все новые и новые тропы.
Фото: Давид — лучший гид по сказочным горным местам Грузии
Давид ждал меня вместе с Александром, водителем одного древнего, рассыпающегося на части «Pajero». Мне пришлось оставить свою машину в Глоле и пересесть во внедорожник Александра, потому что мой «недоджип», как объяснили мне, вряд ли бы осилил предстоящий нам сложный путь.
Когда Александр предложил мне сесть впереди рядом с ним, я на пару секунд серьезно призадумалась: на лобовом стекле его автомобиля красовалось столько внушительного вида трещин, что на любом ухабе оно могло рассыпаться на тысячи осколков. Тем не менее я рискнула сесть вперед и за эту свою смелость была щедро вознаграждена чудными пейзажами, любоваться которыми гораздо проще, когда сидишь в элитном первом ряду, хоть и перед разбитым стеклом.
Сзади нас сели Давид и двое рабочих, которых Александр подвозил на их рабочее место. От Давида я узнала, что эти ребята – якобы, по договоренности с местными властями – на бульдозере рыли траншею, чтобы выкопать из земли какой-то старый советский медный кабель, скорее всего, очень дорогой, а потом продать его за хорошие деньги. Александр работал с ними, но поскольку в тот день ему нужно было отвлечься на нас, ему дали выходной. Минут через сорок мы выпустили на волю работяг, благословив их на ударный труд. Забрать их нам предстояло в конце дня. Каким он выдастся?
Узкая дорога из щебня оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем я этого ожидала. Поддавая скорости, наш водитель, крупногабаритный малый с вечно смеющимися глазами, заявил, что эта дорога «реально серьезная, настоящий автобан». При подъеме он с азартом прибавлял скорости, и по крутому серпантину ехал настоящим щеголем. Несколько раз нам пришлось пересечь «вброд» стекающие с гор бурные речки. Благо, в последнее время дождей было немного и реки оказались немноговодными.
Мы поднимались все выше, переехали на другую гору, и примерно через час достигли первого погранпункта. Там Давиду и мне предстояло сделать себе пропуска для проезда в пограничную зону. Один из военных попросил Давида написать два заявления – от своего и от моего имени — и предоставил ему образец. В заявлении следовало указать наши координаты, личные номера удостоверений, а также цель и предполагаемое время нашего визита.
Фото: Давид пишет заявления на выдачу пропусков
Сидя на пеньке, Давид прилежно писал эти прошения, в то время как я, присев под деревом на лавочку рядом с обрывом, принялась осматривать нашу локацию.
Расслоенная реальность
Пушистые изумрудные горные склоны, щедро покрытые лесами и опушками, раскрывали нам свои радушные объятия. Мы находились на 1900 метрах над уровнем моря, и обзор с этой высоты был почти что как из вертолета.
Хребты гор, словно лежащие рядом друг с другом гигантские драконы, дугообразно расходились, а за ними вырастали, как матрешки, все новые, более могучие вершины и хребты. Где-то вдалеке виднелся ледник Гуршеви. Рядом с ним, вспомнил Александр, была когда-то осетинская деревня, и его бабушка каждое лето поднималась туда: места там более прохладные, а луга – богатые на траву, и потому там сплошная благодать – как для коров, так и для людей.
Фото: на какую красоту пограничники любуются день ото дня — счастливчики!
Время шло – мы ждали. Как долго оставалось ждать, этого нам не мог сказать никто.
Постепенно Давид занервничал. Он злился, постоянно спорил с пограничниками, бурно обсуждал с военными слишком долгое время нашего ожидания, а также последующий маршрут нашей прогулки. Пограничники пытались переубедить нас идти пешком слишком далеко. Они требовали, чтобы, как минимум, к шести вечера мы вернулись обратно. Был уже полдень. Давид нетерпеливо переступал с ноги на ногу, Александр, коротая время, курил одну сигарету за другой.
Однако все это действо доходило до меня, как кинофильм, идущий в соседнем кинозале. Моё кино – совершенно другое измерение: это безграничная зелень гор и бездонная голубизна небес, приукрашенных редкими пушинками облаков. На этот горный ландшафт, не источающий ничего кроме блаженного вселенского покоя, я могла бы смотреть вечно и никогда бы не устала. Время полностью прекратило свой бег. Безупречно-изумрудные горы, переливаясь разными оттенками, ласкали взор, позволяли отдыхать уму, душе и сердцу.
Оказалось, что прождали мы битых два часа. Как выяснилось, начальник погранзаставы в Они, на чье имя были написаны наши заявления, только недавно явился на работу. Мысленно я поблагодарила этого начальника за два часа в раю, на границе между реальностью и сновидением.
Получив наконец разрешения, мы двинулись в путь, поднимаясь все выше вверх по склону горы. Минут через сорок – второй погранпункт, последний. Дальше – Мамисон и Осетия, но дальше туда нам нельзя. Пограничники лишь позволили нам походить рядом с их заставой и пофотографировать.
Мы очутились в просторном горном ущелье, благоухающем разноцветом. В некотором отдалении виднеются массивы ледников. Отсюда мы могли бы легко дойти до них пешком. И до перевала тоже рукой подать, т. е. километра два, не больше. Наверху — российская метеостанция, чужая земля.
Фото: Вид на Мамисонский перевал
Словно осколки от некого древнего взрыва, повсюду рассыпаны огромные валуны. В ущелье — два небольших озерца, поросших высокой травой, так что к ним не подобраться.
Насладившись пейзажем, мы двигаемся в путь, сначала – назад, потом – опять вверх. Отовсюду ничего кроме гор, их склонов, бездонных пропастей и бесконечных панорам. Впервые за долгое время мне в голову пришла криминальная мысль: «До сих пор я Рачи не знала. Что я вижу сейчас, это неземной восторг, и это ничуть не хуже Тушетии, да простят меня все святые моей любимой тушинской земли!»
Делюсь своими мыслями с Давидом. Тот утвердительно кивает, добавляя: «В Тушетии есть одно маленькое преимущество – уникальные деревни, их архитектура, их башни… А так – да, Рача ничуть не хуже Тушетии».
Для моих спутников, по-рачински сдержанных и немногословных, мои восторженные восклицания – что сладкий бальзам на душу.
От каждого моего возгласа Александр лыбится от удовольствия, как малое дитя, которое хвалят за каждый сделанный шаг. Однако машину он продолжает вести не как дитя, а уверенно, что, кстати, непросто, потому что вся дорога – две сплошные глубокие колеи, вымытые дождями и поросшие высокой травой. Похоже, что наш водитель знает каждый кустик и настырно едет рядом с колеей, чтобы не повредить дна машины.
Рачинский дзэн
Вдруг Александр просит меня закрыть глаза на пару минут. Я чувствую: сейчас меня ждет сюрприз. Но все равно держать глаза закрытыми у меня не хватает выдержки. Ведь так легко ненароком пропустить что-то особенное! «Ну, погоди же ты, подожди же хоть две минуты! – настойчиво уговаривает меня мой спутник. – Говорю тебе: не пожалеешь!»
Я делаю, что мне повелевают, а когда мне разрешают снова смотреть, я глазам своим больше не верю: как на ладони, перед нами распростерлась целая гряда гор и ледников, а мы, онемевшие от благоговения, смотрим на них сверху вниз! Это Бурджула, Шода и Цихварка, а также ледники Буба и Тбилиса. Внизу – намек на Шови где-то очень далеко в ущелье и на долину реки, извивающейся тонюсенькой ленточкой. Мы находимся на более высоком хребте и смотрим на все это великолепие сверху.
Александр улыбается с видом довольного жизнью кота. После чего вдруг начинает доставать что-то из машины и размещать это на земле. «А сейчас у нас – застолье!» – провозглашает наш проводник. – «Боже мой, какое застолье, зачем, когда вокруг – такая сказка!?!» — «Где же тогда застолье, если не здесь? Разве это не лучшее место для пира?» — заключает Александр, доставая один съестной припас за другим: лаваш, помидоры, огурцы, сыр и пирожки с картошкой, колбасу, кока-колу и чачу.
Наслаждение природой непременно сопровождается у грузин любовью к застолью и пышным тостам. Каждый уважающий себя грузин при воспоминании о поездке в какое-нибудь живописное место, обязательно вздохнет с ностальгией и пафосно изречет: «О, я отлично помню, как мы жарили там мцвади (груз. шашлыки)!»
Даже под небесами сейчас слишком жарко, и потому, прежде чем начать свой пир, мы прячемся в тень от машины. Вдруг, словно учуяв наш праздник, к нам подъезжают пограничники на своем внедорожнике. Они решили-таки сопровождать нас в пути. Один из военных становится неподалеку от нас, достает бинокль и по-деловому начинает всматриваться в даль. В знак почтения перед людьми с погонами Давид открывает банку с тунцом, приглашая военных перекусить вместе с нами. Однако участвовать на этом празднике жизни пограничники отказываются. Им нужно непременно сохранять бдительность и следить за нашей безопасностью. Когда я спускаюсь немного вниз, чтобы пофотографировать Шови, стоя на обрыве, пограничники просят Давида позвать меня обратно.
Мои спутники беседуют с погран-конвоем и объясняют мне, что времени на спуск к ледникам у нас уже не осталось, и придется нам вернуться обратно и изменить наши планы. После первого погранпункта мы отправимся к леднику Гуршеви, туда, где некогда была осетинская деревня. «Может, этот план даже лучше первого, потому что там нам разрешают задержаться до семи вечера вместо шести», — утешает меня Давид.
Вниз мы едем немного другим маршрутом. Ощущение, что мы не едем вовсе, а просто скатываемся со склона, не следуя ни по какой дороге. Деревень тут нет никаких, стоит только пара отдельных летних домиков для пастухов. Несколько раз Александр останавливает машину и приглашает меня нарвать альпийского чаю: зверобоя и душицы тут хватило бы на весь Тбилиси! Всю дорогу обратно нас сопровождает аромат альпийских трав.
В двух местах нам встречаются мужчины на сенокосе. Поскольку жарко, у них сейчас перекур и сиеста. В одной из компаний – приятели Александра и знакомые Давида, и нас приглашают присоединиться к их застолью. Мужчины говорят пышные тосты, распивают вино и чачу, причем за недостатком посуды наливают спиртное в разрезанные наполовину пластиковые бутылки. Пограничники и тут — с нами! Им тоже наливают вина, но они и тут вежливо отказываются.
Теперь, похоже, нам придется забыть и о походе к другому леднику! Тут я мысленно благодарю Давида за его благоразумие: с ловкой элегантностью он выкручивается из ловушечной ситуации, извиняет нас и говорит, что мы спешим, хотя по глазам Александра нельзя не заметить, что тот не прочь бы запировать снова.
Мы движемся дальше, минуя первый погранпункт. Там мы прощаемся с «охраной» в лице двух ответственных чиновников. Немного погодя, Александр выпускает нас с Давидом из машины в месте, откуда мы сможем подняться к леднику. Наш водитель едет «немного поработать», чтобы через два часа забрать нас и доставить обратно в Шови.
По узкой крутой тропинке, поросшей травой, доходящей нам до плеча, мы движемся вверх, быстро набирая высоту. На большой поляне, где развалины какого-то здания, похожего на церковь или башню, растут большие старинные деревья. Сюда местные, как видим, частенько приходят попировать: следы от кострища, скамейки и стол говорят об этом. Отсюда видна первая пограничная застава.
Фото: с поляны, где руина церкви, можно разглядеть ледник Гуршеви
Сквозь заросли гигантских колючек мы продвигаемся к заброшенным домам осетин, которые оказываются ни чем иным, как летними домиками пастухов. Однако близко к ним подойти невозможно: все поросло высоченной травой и чертополохом. Похоже, что нога человека давно не ступала по этим местам.
По этой же причине к леднику пробираться тоже непросто. Наверное, это было бы лучше сделать с другого берега реки, где трава пониже. Поэтому, немного полазав по горе в поисках подходящей тропинки, но не найдя ее, мы оставляем эту попытку и возвращаемся к прекрасной поляне с деревьями и руинами церкви, где проводим оставшиеся у нас полчаса в молчаливом созерцании природы на закате дня. По пути мне удается набрать целую охапку последних в этом году ромашек.
После спуска к дороге у нас есть еще немного времени, чтобы освежиться в прохладе стремительной горной речки под веселым названием Чанчах.
Александр забирает нас в оговоренное время, раскрывая нам секрет: он уже справлялся о нас у пограничников по телефону! Они, как оказалось, все время пристально следили за нами в бинокли и сообщили ему, что мы уже идем назад. По пути в Шови мы прихватываем тех самых двух рабочих, с кем ехали утром, а также загружаем в багажник их богатую «добычу», тяжеленный медный кабель.
Несмотря на веселое общение в компании моих спутников и массу полученных за долгий день впечатлений у меня все равно странное чувство раздвоения реальности – ощущение, будто бы весь этот день прошел для меня в одной бесконечной медитации.
Шови – Амбролаури – Тбилиси, август — сентябрь 2021
- Путешествия по Кавказу графини Прасковьи Уваровой
Прасковья Сергеевна Уварова жила на рубеже XIX и XX вв. и была видным общественным деятелем, историком, археологом, почетным членом Петербургской Академии Наук, а также женой археолога Алексея Сергеевича Уварова. В ходе своей научной деятельности графиня предприняла девять рабочих поездок на Кавказ, о которых оставила подробные воспоминания. Читая их, невозможно не загореться желанием самому проехаться по следам графини. Этим время от времени занимается и автор этих строк.
На этом месте следует упомянуть один немаловажный факт. В наши дни исследования графини зачастую используются в политических противостояниях, связанных, в частости, с Абхазией и Южной Осетией. Дело в том, что на Северном Кавказе стараниями графини было открыто множество могильников, относящихся к античным временам, в т. ч. к эпохе Древней Колхиды. Поскольку эти открытия были сделано задолго до раскопок в имеретинском городе Вани, а также на Черноморском побережье Кавказа, в частности в Аджарии, Гурии, Самергело, в ходе которых были обнаружены важнейшие памятники Древней Колхиды, изначально о колхидской культуре стали говорить в связи с Северным Кавказом, именуя ее «кобанской культурой» по названию одноименного села, где Уварова нашла первые могильники. Мои цитаты из книг графини-археолога не имеют никакого отношения к подобным псевдоисторическим противостояниям вокруг трудов гр. Уваровой.