или
Веселая история о том, как я открывала для себя немецкий мир.
Конец восьмидесятых – время Перестройки и гласности. Тогда в нашем обществе много чего происходило.
В то время историки чувствовали себя первоклашками. Так моя мама, преподаватель истории, больше не могла использовать в своей работе старые учебники, пропитанные советскими догмами. Чтобы идти в ногу со временем, мама выписывала журнал «Вопросы истории», в котором излагалось новое видение на недавние события в России и в СССР, а также на Вторую мировую войну. Из этих журналов мы узнавали ужасающую правду о сталинских репрессиях, о первых лагерях ГУЛАГа, о политике НЭПа и о многом другом.
Мы не только взапой читали о неизвестных доселе фактах своей истории, но также открывались для Запада. Таким образом наши бывшие враги, наконец, смогли на собственном опыте убедиться, что Советский союз – это не только «водка, медведь и балалайка».
Дружба без цензуры.
То было время телемостов с Америкой, первых упрощенных поездок молодежи на Запад, а также неофициальных визитов иностранцев к нам. Нам, советским и западным людям, разрешили общаться – без цензуры и безо всякого контроля «органов»!
Однажды на долю нашей школы тоже выпала честь принять у себя школьников из Западной Германии. Это происходило в рамках обмена между школами. Дети и учителя одного маленького немецкого города, Хельмштедта, приехали к нам в Минск, где они жили в простых белорусских семьях.
Моя семья приютила у себя одного учителя географии из немецкой гимназии. Звали его Берндтом. Это был высокий представительный мужчина средних лет, который всегда улыбался. Мы, разумеется, безумно волновались перед его приездом: как угодить западному человеку, чем его обрадовать, как вести себя с ним, как его, не дай Бог, не обидеть?
Но все оказалось намного проще, чем мы думали. «Наш Берндт» оказался неприхотлив, скромен, но никогда не отказывался попробовать новые вещи, включая еду. Мы водили Берндта по магазинам, и он с удивлением смотрел на пустые полки, не понимая, как наши люди умудряются выживать. Мы же в свою очередь рассказывали своему гостю о рационировании продуктов, о талонах на питание, а также о том, что несмотря на талоны, нам все равно приходится стоять в очередях за мукой, маслом и сахаром, которые время от времени «выбрасывают» в гастрономах.
Потому «нашего Берндта» еще больше удивило, как это мы умудряемся накрывать для своих гостей шикарные столы, которые ломятся от изобилия блюд. И тогда мы объясняли ему, что такое «доставать по блату», «иметь заначку», «купить у фарцовщика» и как со всем этим жить. В то время, слава Богу, мы могли говорить с нашими западными гостями о чем угодно и открыто отвечать на все их вопросы, не опасаясь последствий.
Для немецких друзей наша школа организовала экскурсии по городу-герою Минску, поездку в мемориальный комплекс Хатынь, сожженную немцами белорусскую деревню (где нам школьникам взрослые сказали сделать «подчеркнуто-траурные лица»). Мы также побывали в горнолыжном олимпийском комплексе Раубичи и во многих других, на мой взгляд, не особо примечательных местах. И, как и следовало того ожидать, самым интересным для немцев были не достопримечательности, а знакомство с бытом простых белорусов и с их самыми что ни на есть обыкновенными буднями, включая походы к нам в школу на занятия.
Сейчас я с улыбкой вспоминаю, как мы заваливали своих западных друзей абсолютно бестолковыми подарками. Как же иначе? Нас ведь всегда учили, что гостей нужно встретить, накормить, обогреть и … задарить! Наверно, для немцев, представителей расчетливой нации, эта наша щедрость казалась если не сумасбродством, то по меньшей мере абсолютно неразумным делом: ну как, скажите, возможно получать подарки от людей, в чьей стране повальный дефицит всего и вся и где зарплаты раз в десять ниже среднестатистических европейских? Все это очень странно, не правда ли? Интересно, что сделали наши гости со всеми нашими соломенными куклами и кашпо, шкатулками с инкрустацией из соломки, льняными скатертями и салфетками, которыми мы пытались их осчастливить? Кто знает, может, у них в городе уже есть музей белорусских сувениров?
Неизведанная страна.
Но вот пришел и наш черед удивляться, широко раскрывая глаза: наша школа отправилась в Германию с ответным визитом. Шел 1990-ый год.
Первое знакомство с Германией началось с ее западной части, потому что город Хельмштедт, куда нас пригласили, находится в Западной Германии, хотя граница с бывшей ГДР совсем близко.
Вот это порядок!
Нас с мамой поселили в семье у «нашего Берндта», которая жила в большом и просторном собственном доме в центре города. У Берндта была жена Хайди, тоже учительница, и двое маленьких детей.
Мы с мамой обрадовались, что не мы попали в гости к Берндту первыми, а он – к нам. Иначе нам было бы очень неудобно принимать его у себя: сравнение быта семьи немецких учителей с бытом семьи учителей белорусских было явно не в нашу пользу. В Минске мы жили в небольшой трехкомнатной квартире, хижине по сравнению с «дворцом» Берндта и Хайди.
Кроме того, мы поражались, узнавая от наших друзей, что в отпуск они всей семьей ездят в Англию, Италию или Францию. Вот, значит, как отдыхают «простые немецкие учителя»! Моим родителям такое и не снилось!
Однако наши друзья никоим образом не показывали своего над нами материального превосходства. Наоборот, они относились к нам с каким-то особым, трепетным вниманием. Нам с мамой выделили отдельную большую и уютную комнату на мансарде, которая служила одновременно и библиотекой, и детской игровой комнатой. Берндт, видимо, рассказал жене о том, что у нас в стране большой дефицит продуктов и особенно – овощей и фруктов. И потому нас на завтрак, обед и ужин буквально закармливали всевозможными экзотическими фруктами и овощными салатами. Ваза с фруктами всегда стояла в нашей комнате.
Одно из моих самых первых впечатлений о Германии: это страна с идеальным порядком. Чистота на улицах была до того безупречной, что, например, белые брюки можно было носить, ни разу не запачкав их, несколько дней подряд. Не зря ведь рассказывают, что в Германии улицы моют шампунем! И вообще городок Хельмштедт с его маленькими старинными домишками в стиле «фахверк» казался нам не только идеально-чистым, но и каким-то лубочно-кукольным.
Но, как казалось мне тогда и впрочем кажется до сих пор, жизнь в Германии должна быть нелегкой для тех, кто в этой стране не вырос, потому что у немцев все продумано, организовано, выверено и урегулировано до мозга костей: поезда и автобусы приходят с точностью до секунды, никто никогда не опаздывает на встречи – ни на частные, ни на официальные, а люди все просчитывают до детали, до копейки и на годы вперед. Нам, выросшим в других измерениях, трудно понять и принять такие обычаи. Можно только лишь удивляться.
Только намного позже, изучая лингвистику и в частности германистику, я поняла, что могло породить ментальность немцев и их пресловутый порядок. Дело в том, что немецкое предложение всегда чрезвычайно упорядоченно, в нем четкий порядок слов, а у каждого члена предложения – свое точное определенное место, и при соединении слов нет места ни разгильдяйству, ни креативу. А вот со сложноподчиненным предложением все еще намного сложнее. Дело в том, что в таком предложении глагол всегда стоит на последнем месте. Таким образом, никогда нельзя понять, что говорит ваш собеседник, если не дождаться глагола, последнего слова в предложении. Вот откуда, оказывается, происходят терпение и порядок немецких людей! Все дело – в структуре языка, которая определяет мышление нации.
Однажды коллеги Берндта пригласили нас в семью на ужин с «раклеттом». Раклетт — это такая маленькая плита с горячим камнем наверху, которая стоит прямо на столе, так что гости сами готовят для себя свои блюда на маленьких сковородочках. Сковородочек восемь штук. И мне не забыть, как спорили хозяин с хозяйкой, обсуждая вопрос, сколько гостей можно пригласить в тот вечер. Получалось, что кандидатов было десять, но ведь сковородочек всего восемь! Значит, гостей могло быть максимально восемь человек и ни в коем случае не десять!
Чем больше я сравнивала немцев со своими земляками, тем больше диву давалась: до чего же они порядочный и пунктуальный народ! Немец – человек, у которого слово никогда не расходится с делом, на него всегда можно положиться. Кроме того, немецкая нация, кажется, не знает, что такое лень и праздность: все всегда что-то делают, чем-то занимаются, в чем-то копошатся – на работе ль, во саду иль в огороде, в бассейне или фитнес-клубе. Все-таки прав был русский писатель Гончаров, противопоставив своего праздного лентяя Обломова трудолюбивому немцу Штольцу.
Например, нас всех поразило, до какой педантичности у немцев налажен их будничный распорядок. Завтракают, обедают и ужинают они всегда в одно и то же время. Завтрак у них ранний, состоит он как правило из бутербродов или мюсли/хлопьев. Обед приходится примерно на час дня и редко бывает позже. Если вас позвали в гости часа в три-четыре пополудни, то готовьтесь поглощать достаточно большие порции торта или пирога, запивая все жидким черным кофе в больших количествах. Дело в том, что после обеда немцы зовут в гости исключительно на кофе/торт. Ужин в Германии ранний. Никому и в голову не придет садиться за стол после восьми вечера. Горячие блюда в этой стране многие люди едят только в обед. Не зря ведь немцев называют «бутербродниками».
Кстати, о бутербродах. Нам было очень непривычно видеть, что делиться немцы не привыкли. Скажем, если где-то в поездке у нас был перекус и мы доставали из сумки съестные запасы, то каждый жевал свой бутерброд, ничего не предлагая товарищу. Конечно, во время подобных «совместных трапез» чувству общности возникнуть было непросто. Первое время у меня, честно скажу, кусок в горло не лез.
Тем не менее, в ту первую поездку мы были готовы принимать и впитывать в себя все. Все нам было в новинку, все в диковинку.
Взрослых людей, сопровождавших нас, особенно впечатляли немецкие супермаркеты с их огоромными до неприличия колбасными прилавками. Никогда не забуду удивленные лица посетителей магазина, когда несколько человек из нашей группы принялись фотографироваться на фоне одной из таких «достопримечательностей»! С легкостью могу себе представить, что для немцев мы выглядели индейцами-аборигенами, сходящих с ума от стеклянных бус!
Кроме разнообразия колбасных изделий нас впечатлило большое количество булочных и кондитерских, а также широкий ассортимент продаваемых в них хлебо-булочных изделий. И этот безумный запах свежевыпеченного хлеба, доносившийся отовсюду особенно по утрам! Просто удивительно, как при всех этих соблазнах на каждом углу немцы умудряются оставаться стройной и спортивной нацией. Может, в этом тоже помогает пресловутая немецкая расчетливость?
В ту нашу первую поездку на некогда «вражеский» Запад мы поняли, до чего все-таки советские люди жили замкнуто и изолированно, мало чего зная про другие народы, их быт и их культуру.
Разница в культуре – необычайно любопытный феномен. И в тот наш первый визит за рубеж мы регулярно «спотыкались» о различные культурные недопонимания. В частности, немцы всегда здороваютя за руку, причем, мужчина не ждет, что женщина протянет ему руку первой. Наши женщины нередко шарахались, когда немецкие мужчины первыми давали им руку, здороваясь или знакомясь. Кроме того, у нас в стране всегда считалось вежливым в первый раз отказываться, когда тебе предлагают что бы то ни было, например, еду за столом. Иное поведение слывет нескромным. Немцы же никогда не предлагают дважды: если человек отказался, значит, он и вправду не хочет. Немец не покривит душой и говорит, что думает, не лукавя.
Вот один смешной случай с директрисой нашей школы. Это была полная пышногрудая дама высокого роста, Таисия Сергеевна. Мне она всегда казалась кораблем, гордо плавающим по школе. В этом была «виновата» ее огромная старомодная прическа, напоминавшая парусник, который она меняла самое частое раз в неделю. По натуре Таисия, как и полагалось в советское время, была диктатором-самодуром: она исходила из того, что ей все всегда безоговорочно подчиняются.
Но вот беда: по-немецки директриса не говорила, и как себя вести в гостях в чужой стране, она не знала. Таисию поселили в немецкую семью вместе с подругой моей мамы, тетей Розой, преподавателем немецкого языка. Роза для своей начальницы играла роль переводчицы. Так вот, когда Розе и директрисе дарили подарки или предлагали им какую-нибудь еду, Таисия всегда «вежливо» отказывалась, в результате оставаясь злой, недовольной, а иногда даже голодной. Зато тетя Роза, напротив, немного разбираясь в немецкой ментальности и зная, что дважды немцы ничего не предложат, всегда принимала подарки и другие знаки внимания с благодарностью. Но после, оказавшись друг с другом наедине, директриса строго требовала от Розы «делиться поровну». Однако Роза, наперекор воле начальницы, напрочь отказывалась делиться, тем самым приводя директрису в бешенство! Та, бедняга, забыла, что наступило время демократии, так что даже никакой партийный работник уже не мог так просто запугать своего непокорного подопечного.
В общем, в тот наш самый первый визит в Германию у всех нас сносило крышу не только от воздуха свободы, но и от нового мира, в который мы все неожиданно попали. Там царили немыслимый порядок и неслыханный достаток. И «переваривали» мы все это достаточно долго.
Тбилиси, 11 февраля 2017